Журналистское расследование, книга 3. "Памяти Майкла Джексона" (повесть)

"Журналистское расследование, книга 3. Памяти Майкла Джексона."

Глава 1.

Красково. Звездочка. Реабилитационный центр Вениамина Ерохина. Мы снова здесь, Венька – Вениамин Ерохин – по должности, я – Кирилл Сотников – на восстановлении, так грубо прерванном моим похищением и событиям на Крымском мосту. Нас – вернее, меня одного – опять прибило к «Берегу разбитых сердец», как я про себя называю Звездочку.

         Помимо переломов, тяжелое шоковое состояние, в котором я был доставлен, нуждалось – и нуждается! – в длительном квалифицированном уходе. Счастье еще, что к Веньке, в силу специфики Центра, попадают и в коме, и с потерей памяти – для него все это лишь обычный рабочий момент. Если б не его лицензия, пришлось бы мне возвращаться в покинутую (помимо воли) 36-ю больничку. Или еще хуже – в медблок СИЗО! Уникальное явление  - послание Анжелки Янович – полностью сняло с меня подозрение в убийстве коллеги Забродина, и сделало вновь обычным гражданином с никого не интересующим анамнезом в истории болезни…

         Конечно, придя в себя, я ринулся было узнать о судьбе Янки и помочь ей – но куда там! Ероха рассказал, что невзирая на поднятый СМИ скандал вокруг ее дела, даже тела так и не нашли в Москве-реке. Как будто, как в рассказе Бунина, дыхание ее горькой любви случайно донеслось  к нам из ее детства – и легко растворилось в сыром воздухе поздней московской осени…

         И только мы с Вэном могли помянуть ее  - так же, как Заброду, как Златовласку и Стаса, там, на скамье под старыми елями, возле стола, где сквозь любую краску проступали неистребимые «К+М»…

         А дальше – потянулись «сроки реабилитации» - длинные дни и  бессонные ночи, изматывающие мучительными вопросами. Почему именно Деньке, Денису Забродину, выпала такая нелегкая судьба? Почему так отчаянно запуталась жизнь умненькой и хорошенькой девочки – Ангела, с детства тянувшейся к солнцу, как цвет шиповника под грязным забором? Почему редакция? Почему я? Почему Иринка Забродина, наконец? Ответов не находилось, и только  Венька придумал способ меня отвлечь от подступающей «душевной комы». Вэн поручил мне разобрать свои архивы. В книжных шкафах в его кабинете хранились творения пациентов - вырезки, картины, и даже литературные опусы.

         Сначала работа казалась мне рутинной, - но неожиданно попавшая на глаза рукопись заставила ощутить себя в гуще расследования. Только криминал здесь таился от мира в человеческих душах, а потери и утраты оставались невидимыми и казались поначалу несмертельными. Правда, только поначалу…

Глава 2

         Первой в руки мне попала общая тетрадь  с заглавием «Памяти Майкла Джексона».

         Сначала я и не знал, кто этот Венькин пациент – Вадим Волокушин. Потом вспомнил…

Привожу записи Волокушина дословно – такими, как передал мне их Венька. Что это – письмо, заметки, последняя исповедь? Ясно одно – мне уже не оторваться от них, пока не дочитаю до конца. Итак:

         …Шесть доз. Осталось шесть доз. Ровно на шесть дней обычной жизни. А связной все еще вне зоны доступа.  Если я не выйду на другого – я приговорен.

Как странно! Как будто бы я инвалид, раковый больной, спидник, наконец! Причем в самой тяжелой, запущенной форме. И я – преуспевающий деляга пятидесяти лет от роду. Два раза в год я восстанавливаюсь в Европе, плаваю в самом престижном Московском  фитнесе и выгляжу так, что на сайте «Одноклассники» меня опознали все бывшие первоклашки, кому на выпускном мы раздавали подарки!

И только ты, Венич, дружбан Ерохин, знаешь почти все. Это у тебя я втайне от всех проходил последний курс реабилитации. Правда, ты поверил, что курс мне помог. А значит, знаешь уже не все. А значит, все знаю только я сам. И эту писульку ты, друг, не показывай ни жене, ни дочуре. И вообще – постарайся оформить сердечную недостаточность, ладно? Не нужно класть пятно на них, - тех, за кого я намерен отвечать до конца. Да и на деле вряд ли это безболезненно скажется. Пойдут проверки, наедут инспектора, а мой зам еще не оперился, только начинает, - глядишь, струхнет, да и подастся в бега. Закроется объект, люди лишатся куска хлеба, а картины моего любимого «мазилки» так и не достанутся людям – мы ведь уже почти сдаем картинную галерею Воронина. Помолюсь напоследок, чтобы все закончилось благополучно…

         Венич, ты, конечно, возразишь, что если не хочешь неприятностей, не надо на них нарываться. А надо приложить все силы, заехать к тебе, нажраться витаминов, стиснуть зубы – умру, так умру, а нет, так выгребу! Если не смогу, - найти другого связного, наконец!

         Вот поэтому, господин Ерохин, я и начну тебе обо всем по порядку. Пусть твою «библиотечку» пополнит еще одна «история болезни». Мне кажется, не первая и не последняя. А мне спешить некуда. Официально я в командировке, все распланировано на десять  дней вперед, а где отсиживаюсь по факту – не пишу даже тебе. Спасать меня не нужно. Видно, пришел мне срок дать кому-то ответ за мою непутевую житсь!

         А с тобой, Венич, я буду уже всегда. Я с тобой и с твоим делом! Не знал, что такие бывают. Встретиться бы нам раньше! Но ты всегда говорил, что в жизни нет ничего случайного. Так что  -лучше поздно, чем никогда. Если сможешь, поддержи морально моих на первое время. А там… Дочура уже большая, живет своей жизнью. А половинка… если б увидела меня сейчас, - таким, каким никто не видел, - сама сбежала бы. Найдет помоложе, а нет – проживет на наследство.

Продолжение и финал вы узнаете, приобретя книгу Литавриной О. "Памяти Майкла Джексона"